Товарищами мы быть перестали, господами нам стать не позволили, а просто сделали покорных «слугами народа» тварей, дрожащих при виде полиции, назвав это верховенством закона. Товарищами мы быть перестали, господами нам стать не позволили, а просто сделали покорных «слугами народа» тварей, дрожащих при виде полиции, назвав это верховенством закона.